– Когда человек получает имя? – спросил Данила. – После рождения. И каждый из нас получал такое имя, но оно ничего не значит для Господа. Только человек, сумевший преодолеть в себе все греховные позывы, может обрести настоящее имя. Вы преодолели их и прошли через все испытания, подтвердив, что сила вашего духа велика. Слушайте Господа!

– Слушай Господа! – отозвались паломники, и в хоре их голосов девушка не узнала ни одного знакомого.

– Только одно осталось вам, дети Господа, – с нарастающей силой продолжал Данила. – Только одно. Как человек, приходя в мир из чрева матери, обретает имя, так же и вы, чтобы обрести его, должны родиться. И только через смерть даруется человеку второе рождение. Как птица Феникс возрождается из пепла, так же и вы восстанете к новой жизни с именами. Слушайте Господа!

– Слушай Господа!

– Каждый из вас сейчас – безымянный и ничем не отличается от другого. Все вы – как один человек, и каждый из вас – как все. Каждый из вас умирает и рождается в другом, как смерть одного листа на дереве есть смерть всех листьев и всего дерева. И рождение одного листа тоже есть рождение всех и всего дерева. Что должны принять мы, чтобы возродиться к жизни с Именем?

– Смерть! – выкрикнули паломники.

– Как примем мы эту смерть?

– Славя Господа!

– Что обретем мы после смерти?

– Имена!!! – раздался рев, и девушке показалось, что шиповник перед ее лицом закачался.

– Да! – крикнул Данила, кладя руку на голову девушки. – Через смерть одной безымянной, чья жизнь не нужна Господу, обретем мы второе рождение и имена! И помните, что каждый из нас, дабы возродиться, должен убить себя. Готовы ли вы?

– Да!

Сзади послышался неясный шорох, словно каждый из безымянных поднимался с травы. Представив себе их лица, девушка отчаянно задергалась, завозила руками по камню и вдруг ощутила под пальцами что-то твердое. Безжалостно обдирая руку о ствол шиповника, она просунула ее к корням кустарника и крепко сжала в руке камень. Он был тяжелый, с острыми углами, и девушка подумала, что он, наверное, откололся от большого камня с другой стороны, той, которую она не видит.

«Они должны повернуть меня к себе лицом! – твердила она, словно заклятие, пока тихие шаги сзади все приближались и приближались. – Они не будут убивать меня со спины. Они должны повернуть меня лицом. Господи, сделай так, чтобы они повернули меня!»

И тогда, когда она уже совсем потеряла надежду, сзади раздался голос Данилы:

– Эта безымянная должна встретить свою смерть и свое рождение. Взгляните ей в глаза.

Рука, которая крепко сжимала ей шею, вдруг ослабла, и девушка вывернулась. Она не бросила ни одного взгляда на Безымянных, окруживших ее волчьим кольцом. Издав короткий страшный вскрик, с полного замаха она обрушила камень на стоявшее рядом с ней страшное существо, смотревшее на нее ясными синими глазами. Глазами дьявола. Руки ее были слишком слабыми, но острой гранью камень рассек дьяволу кожу на голове. По лбу, по глазам дьявола заструились красные густые капли, и вокруг раздались крики. В одну долю секунды девушка вскочила на камень, спрыгнула с другой стороны и бросилась бежать, ничего не слыша за собой. «Они меня не догонят. Они растерялись. Я убила их дьявола… или просто ранила… и сейчас они не знают, что делать. У меня есть время, чтобы убежать и спрятаться. Где-то не очень далеко должна быть деревня». Она на ходу вытащила вонючую тряпку изо рта и отшвырнула ее в сторону.

Лес, который всегда был ее союзником, сейчас помогал ей. Инстинктом существа, ищущего укрытие, она понимала, куда можно бежать, а куда нельзя, и безошибочно находила лазейку в зарослях кустарника между дубами. Ничего не было слышно, кроме шума деревьев вокруг нее, и спустя какое-то время она остановилась и упала на траву, тяжело дыша. Погони не было.

Она перевернулась на спину и стала смотреть в небо. Над ее головой высоко-высоко качались ветки. Где-то застучал дятел и сразу умолк. Все существо девушки охватила странная безмятежность, которую прерывали только резкие толчки боли где-то внизу живота и в спине. «Надо встать и попробовать найти деревню», – подумала она, и в ту же секунду вдалеке резко и тревожно закричала лесная птица.

Вскочив на ноги и чуть не закричав от боли, девушка с ужасом начала вслушиваться и разобрала чьи-то негромкие голоса и хруст веток. «Они меня не оставят, – мелькнула страшная мысль. – Они хотят закончить то, что начали». Она метнулась в одну сторону, в другую, и крики за спиной показали ей, что ее заметили.

Она бежала из последних сил. Бог должен вывести ее. Не тот идол, о котором твердил не переставая Данила и ради которого она отказалась от имени, которым так ласково называла ее мама. Настоящий бог. «Господи, выведи меня! – взмолилась она мысленно, падая от усталости и боли. – Спаси меня!» Она поднялась и, прихрамывая, подбежала к большому дубу с зарослями малины с одной стороны. Спрятаться в кустах? Нет, ее быстро найдут. Но бежать она больше не могла. Метнулась в гущу зарослей и остановилась в изумлении.

В основании дуба была огромная трещина – видимо, в него когда-то ударила молния, и через трещину виден пустой изнутри ствол. Глянув вверх, она увидела, что дерево давно засохло, а трещину скрывали кусты. Голоса зазвучали совсем близко, она услышала топот и, не раздумывая больше ни секунды, протиснулась в щель. Присела – внизу все оказалось почему-то черным – и постаралась тихонько собрать руками ветки перед собой. Под сводом дупла что-то зашуршало, но она даже не подняла голову.

– Где она? – спросили совсем рядом.

Девушка узнала голос того «охранника», который помог ей с кроссовками.

– Здесь была вроде, – ответил другой. – По-моему, туда побежала.

– Ну, давай за ней, быстро. Она в таком состоянии далеко удрать не сможет.

Что-то заскрипело, протопали шаги и смолкли. Девушка посидела еще минут десять, слушая, как потихоньку успокаивается бешено колотящееся сердце, потом осторожно раздвинула кусты и выглянула. Никого. Обдирая плечи, она выбралась из расщелины и погладила старое дерево по сухой коре. Теперь ей нужно было выйти к деревне…

Глава 12

Бабкин расспрашивал Эдуарда Гольца в столовой. Жена его, Наташа, отправилась забирать сына из садика одна, и господин Гольц был несколько недоволен тем, что его планы нарушены. Однако он старался своего настроения не демонстрировать и на вопросы Бабкина отвечал подробно и вежливо.

Сергей поймал себя на мысли, что хоть мужик ему и не нравится, но представить его в роли убийцы сложно. Отравителя – еще куда ни шло, но душителя… А потом, мотив у Эдуарда Гольца не вырисовывался никак – разве что у него была связь с уборщицей и та шантажировала его, обещая рассказать все жене. Но в такое предположение, несмотря на бросающуюся в глаза привязанность господина Гольца к супруге, Сергею верилось слабо.

– Скажите, а у вас есть какие-нибудь догадки? – поинтересовался он.

– Я не буду оригинален, – пожал плечами Эдуард. – Полагаю, что убийство Илоны – дело рук Степана Затравы. Моя мать считает, что это предостережение ей на будущее, но мне кажется, что скорее этакий удар напоследок уже побежденного противника. Поскольку вопрос с мамиными салонами на ближайшее время решен, Затрава решил отомстить… таким вот диким способом.

– А почему только на ближайшее?

– Потому что я не люблю загадывать вперед. Пока человек, к которому мама обратилась за помощью, крепко сидит на своем месте, она неуязвима. Но в нашем государстве… – Эдик сделал выразительную паузу. – Вот поэтому я и говорю о ближайшем времени.

– Скажите, Эдуард, – сменил тему Бабкин, – а как в вашей семье происходят расчеты? Я имею в виду, кто платил Илоне, кто платит тому же секретарю или Ольге Степановне?

– С секретарем все просто, – отозвался Эдик. – Его работу полностью оплачивает мама. Собственно говоря, с Илоной и Ольгой Степановной было то же самое, но Ольга Степановна взяла на себя еще и заботу о Тимофее, поэтому, конечно, мы с Наташей ей доплачиваем.